Для тех, кто не смог посетить мастер-класс Алена Флешера в ЕГУ, предлагаем ознакомиться с его творчеством, просмотрев документальный фильм из серии Контактные отпечатки.
В детстве я считал, что главное для меня – это, прежде всего, слово и фотография, фотография и слово, поэтому к 10 годам я решил стать поэтом и фотографом.
Фотоавтопортреты, в том числе и этот снимок на удостоверении личности, стали моим первым опытом, где сплелись отображение реальности и постановки, я как отражение и я как изображение, нарциссические поиски и фиксация доказательства собственной привлекательности.
Занявшись фотографией, сразу определил для себя два пути: коллекционирование видимого мира и его создание. Отдавая предпочтение второму пути, я задавал себе вопрос, как сделать видимым то, что невооруженный глаз увидеть не может, но ведь невидимый мир существует благодаря реальной среде, персонажам, предметам, как заставить его подчиняться собственным желаниям и игре воображения?
К годам 15-16, под предлогом реализации новых фотопроектов, я смог убедить сестру позировать для своих первых образов ню. Позднее, после приобретения первого аппарата 24-36 reflexe, обратился к фотоколлекционированию, начал снимать парижские свалки, где находил куски тканей, старую одежду, остатки кожи, рваные шкуры.
Это стало потрясением, появилась новая декорация, прекрасная, как живопись. Приобретенные таким странным образом эти вещи использовались в постановочных сеансах, где женское тело занимало центральное место. Я проецировал на обнаженное тело диапозитивы с изображением полуразрушенных стен, заборов, коры деревьев, рваных афиш.
В отличие от наложения под прессом одного изображения на другое, проекция и женское тело-экран создают совершенно иное впечатление: одна привносит фактурность и цвет, другое – рельеф, объем и контуры. Чтобы стать более обнаженным, тело надевает на себя новое изображение.
Затем проекция направляется к отраженной картинке, получается некая игра, которую ведут tiroir-miroir, (кроме всего прочего, игра слов во французском языке), она заключается в том, что изображение появляется и исчезает, т.е. открывается и закрывается ящик, а зеркало, покрывающее его дно, улавливает фрагмент тела натурщицы. От ящика к ящику, от зеркала к зеркалу ее фигура появляется перед аппаратом и фиксируется в середине движения, в отличие от фотокамеры, которая работает от ящика к зеркалу, от зеркала к ящику и улавливает изображение только в открытой позиции, в закрытой же она совершенно пуста. Я провел много опытов с оптическим зеркалом, чтобы найти следы изображения, попавшие в сети этой сложной машины.
Механическая игрушка – воспоминание о счастливых днях детства – тянет за собой зеркальце. В своем четко отрегулированном и повторяющемся движении она отправляет на фотокамеру, повернутую к поверхности, отражение изображения, проекцию которого мы видим на стене, где висят картины для взрослых. Сюда попадают некоторые из знаменитых ню, запечатленных в живописи, а также другие женщины, жертвы академических художников. Но ведь красивые натурщицы остаются красивыми всегда. Результат подобных хитростей можно получить только лабораторным способом, подтверждая тем самым мысль, что фотография – след того, что было. Но это не так. Туалетное зеркальце, которое тянет за собой механическая игрушка, направляет на аппарат отражение тела с ног до головы.
Целый дубль, как в кино, только ограниченный единственным фотографическим изображением.
Фотография больше не является мгновением, отражающим запечатленную реальность, она – сама реальность, зафиксированная во времени.
Мне всегда нравилось придумывать неожиданные способы появления изображения, но при этом подчинять его себе, нежели им манипулировать.
Это похоже на съемки фильма, где каждый дубль определяется ракурсом, постановкой света, началом и концом действия, здесь же время сжато, спрессовано на одном изображении, оно покрывает всю поверхность.
Фотография – это искусство времени, искусство мгновения. В отличие от кино, механически подвластном времени, она экспонирует время и раскрывает его тайны, сопротивляясь его жестокому течению, демонстрируя свои раны и шрамы.
Параллельные путешествия. Вариации на темы чтения в поездах, когда физический перенос тел от одного вокзала до другого дублируется свободным полетом воображения. Постановка действующих лиц и предметов, игра проекций и отражений, определение пространства и масштаба создают совершенно невероятное фотографическое ощущение, напоминающее монтаж или лабораторные трюки. Тем не менее, речь идет о постановочном ракурсе, аппарат видит все.
Еще одна идея мне не давала покоя, внутренне я был готов к ее осмыслению. Как через фотографию передать ощущение смотрящих на нас предметов? Некоторые предметы быта сделаны из материалов, которые отражают окружающие их вещи. Каждый предмет имеет способность деформировать отражение своего окружения.
В памяти всплывают воспоминания о чайнике, других близких детскому сердцу предметах, в них – отражение моей бабушки, словно давно забытый запах счастья.
Фотография – предмет, где настоящее населено призраками.
Итак, я снимаю поляроидом фотопортрет в рамке под взглядом самой натурщицы, лицо которой появляется вновь в отражении рамочной окантовки.
Между первым и вторым сеансом – 1-2 минуты – время пpоявления изображения, момент старения между двумя образами.
Рамки-зеркала – магические предметы, сводящие с ума теорию, да еще организующие пространство между полем, изображением, внутренней частью рамки и самой рамкой.
Пространство без изображения за рамкой становится третьим измерением контрполя, места, где находится зритель, между прямоугольной шириной окантовки и некоей контррамкой.
Кроме металлической утвари и рамок-зеркал, есть также серия зеркальных шкатулок для скромных сбережений, отражающих свет под различными углами. Шкатулка с секретным замком и ловушка для изображения, наверное, нужна для того, чтобы тайны растворялись в отражаемых образах.
Физический и оптический идеал заключается в превращении игры в мяч в игру отражения. Зеркальная теннисная ракетка может одновременно ловить и отбивать мяч, ловить и отражать изображение. Между этими действиями происходит головокружительное ускорение, достигающее скорости света. Можно заранее предвидеть изображение, вообразить его, а можно представить себе какой-то предмете в изображении, но с опозданием.
Фотография есть пространство мечты.
Меня всегда интересовал еще один отражающий свет материал – фольга для шоколадных плиток, которая, в отличие от фотобумаги, не сохраняет световую память, но сохраняет форму. По своим физическим свойствам она обладает формообразующей поверхностью, отражающей свет, ее можно использовать как промежуточное звено между фотографией и фотографируемыми предметами.
Я обратился к классическим сюжетам для того, чтобы поместить между предметом и изображением некую материю, которая бы его скрывала, но принимала бы потом его же форму, одевая ее в светящиеся одежды ночи.
Если речь шла о скульптуре, я, например, использовал фольгу на знаменитой римской львице. Экспериментируя на собственном лице, я получил автопортрет в маске. Сходство здесь теряется, как в случае с мумиями, кожа которых, будучи естественной оболочкой тела, перестает поддерживать облик человека. Происходит двойной контакт: фольга, повторяет форму лица, а фотопленка делает изображение данного изображения.
Если фольгу считать зеркалом, не имеющим твердости стекла, тогда стекло является ложным зеркалом, не обладающим способностью отражать свет.
Почему предмет из прозрачного стекла является видимым и фотографируемым, ведь его изображение должно исчезнуть, испариться рядом с окружающими вещами. Я нашел ответ на этот вопрос. В отличие от матовых предметов, стеклянные не вырисовываются на поверхности, а накладываются друг на друга. Их контуры вписываются в световое пространство и усиливают его, не поглощают, а светятся, не создают пустот, но перенасыщают.
Вот уже 12 лет, как я увлечен еще одним удивительным свойством фотографии – ее способностью к проецированию.
Вопреки классической версии фотовуайаризма, эти изображения эксплуатируют экзбиционистские свойства фотографии. Их ночные проекции на стенах домов, на крышах, фасадах вплоть до интерьеров квартир – не что иное, как порнографические клише, навязывающие идею покушения на целомудрие. Хотя на самом деле – лишь банальное представление об ординарном сексе или самых распространенных эротических фантазиях.
Таким образом, внушительный масштаб светящихся образов, выставленных напоказ, позволяет воочию увидеть воплощение урбанистического воображения ночи.
Рядом – многочисленные окна, где спят или бодрствуют в интимном таинстве любви. Наверное, там, в спальнях или в головах людей, происходит то же, что изображено в увеличенном масштабе на стенах высотных зданий.
Итак, кpoме прочих искусственных огней, город освещается и этими яркими панно. Значит, фотограф – еще и мастер проецирования.
Перевод с французского: Ирина Стальная
0 коммент.:
Отправить комментарий